Жизнь и судьба выдающегося селекционера лилии ивановны тараненко

Нам разрешили работать, сколько сможем

Уважаемая редакция газеты «2000»! Прошу передать Жоресу Медведеву мой отзыв на его статью «Первые шаги к здравому смыслу». Пишу только потому, что Лысенко провозглашал себя «мичуринцем», хотя им не был...

Неплохо было бы, если бы «2000» обратили внимание на быстрое уничтожение сельскохозяйственной науки. Уже среди лета было одно сильное сокращение числа научных сотрудников, осенью второе. А теперь наша станция ждет, не уничтожат ли ее после нового года.

Кстати, из-за ухудшения здоровья я собиралась осенью этого года уйти на пенсию, но чтобы не сократили более молодых, подала заявление по уходу еще при первом сокращении (в конце СССР, когда предпоследний директор Укрсадоинститута надумал подсчитать — сколько же в стране селекционеров-садоводов вывели много сортов, нас оказалось всего 6... и нам разрешили работать сколько сможем. Но нас уже никого не осталось — возраст и болезни...). На каждой опытной станции и в трех институтах садоводства числилось раньше по 4-6 селекционеров.

Уважаемый Жорес Александрович!

Пишет вам селекционер-косточковед из Донбасса, которой через год с небольшим будет 90 лет и которая только что стала пенсионером. Стаж 66 лет, из них 62 года работала в одном научном учреждении ст. научн. сотр., которое сменило 4 названия и 7 директоров. Плюс 2,5 года во время войны работала, в том числе полгода трактористкой, поэтому числюсь участником войны. Так долго смогла работать только потому, что 21 выведенный мною сорт районирован — из них 19 на Украине и 6 в России. И еще передаю до 10 сортов в Госсортиспытание.

Почему же я вам пишу? Только потому, что прочитала в газете «2000» вашу статью «Первые шаги к здравому смыслу».

Вы совершенно правильно описываете, как не очень грамотные правители типа Сталина или Хрущева и многие другие «руководили» даже наукой. Так, когда я во время окончания Саратовского СХИ в конце войны была оставлена на кафедре селекции лаборантом и 2 года по полгода одновременно работала в Мичуринском НИИ садоводства, где до войны мой руководитель Исаев С.И. был завотделом селекции, — вела вместо него отбор в гибридном саду яблони, то слышала от сотрудников института, что когда еще был жив И. В. Мичурин — Лысенко приезжал к нему, но он его не принял (он же не садовод). Если же Лысенко не удалось «приблизиться» к Мичурину, то он объявил себя «мичуринцем» и постарался стать «приближенным» Сталина.

Единственная польза для страны от этого «приближения» то, что ему удалось после войны добиться внедрения в сельское хозяйство страны работы Докучаева: появился так называемый «сталинский план преобразования природы», то есть по всей стране началась посадка лесополос для смягчения климата, особенно в засушливых районах.

Я начала работать в Донбассе с 10 декабря 1949 г., и мне запомнилась последняя черная буря, когда с востока осенью буйный ветер нес землю и она засыпала первые деревья, высаженные в лесополосах. Больше такого не было.

В Саратове после двух лет работы поступила в аспирантуру и два года обследовала старинные сады примерно 70-летнего возраста по Волге. И тут начался разгар лысенковщины...

Мне известны только два ученых — Раппопорт и завкафедрой биологии Саратовского университета (забыла фамилию) — оба вели активную борьбу с лысенковщиной, второй устраивал в университете несколько совещаний для всех ученых Саратова, куда мой руководитель меня посылал, но сам там не появлялся. Как видно, хорошо понял, что это опасно.

Раппопорта уволили из ВАСХНИЛ, но приняли на работу в Москве в Институт хим. физики — не раз бывала на его совещаниях. Саратовского тоже уволили. Но где работал — не знаю. Эти два еврея вели активную борьбу с лысенковщиной, а остальные — боялись. Недаром, читала, чуть ли не половина ученых нобелевские лауреаты — евреи...

Исаев вместо себя посылал меня читать лекции о Мичурине в разные концы Саратова. Прочитала 15 лекций, в которых рассказывала о работе Мичурина и о некоторых русских и иностранных ученых. И ни слова о Лысенко! Такие лекции зачем-то понадобились и в клубе завода тракторных деталей, и даже в огромном зале... консерватории (был переполнен). Зачем музыкантам понадобился Мичурин?!

Посылали туда с проверкой и инструкторов райкома партии... Вследствие «проверки» оказалось, что я... космополит! После этого был ученый совет в СХИ, и меня «обсуждали» — очень, как видно, не хотели, но вынуждены были тоже объявить меня «космополитом». Я только задала вопрос: «Уже и о Дарвине нельзя упоминать?» Все промолчали. Мне рассказали студенты (я вела кружок будущих селекционеров), что многие преподаватели в лекциях перестали упоминать имена иностранных ученых...

Мой руководитель Исаев в это время опять менял место работы и переселялся в Москву в МГУ и меня приглашал, чтобы помогла ему посадить там коллекционно-селекционный сад и там окончить аспирантуру (это было до звания «космополита»), но я отказалась (как и раньше дед и мать могли туда переехать, но не захотели). Отказалась только потому, что мечтала быть селекционером на опытной станции или на Волге — в засушливом климате или где-то в подобных условиях. Поэтому после этого ученого совета в СХИ уволилась и поехала оканчивать аспирантуру в Мичуринск. Но, оказалось, и там Исаев с перепугу отказался руководить аспирантурой и меня не приняли, хотя ранее об этом была договоренность...

С вещами села в поезд и поехала в Москву в Министерство сельского хозяйства в отдел науки искать работу. Руководитель отдела узнал, что у меня украинская фамилия (я родилась на Украине, русско-укр. «гибрид», в двухлетнем возрасте мать меня и только что родившегося брата увезла к родителям в Саратов от пьющего мужа, отец был красноармейцем, освобождал Баку от англичан и забрал мать на Украину, дед там работал на нефтяных промыслах).

Руководитель отдела науки, чтобы никто не слышал (в кабинете было еще несколько сотрудников), вышел на лестницу и посоветовал мне вернуться на родину и сказал, что хотя Лысенко украинец, на Украине лысенковщина не процветает. Дал мне адрес в Киеве Укрсадоинститута и, вероятно, туда позвонил директору. Директор института С. Х. Дука не испугался моей «родословной» и отправил меня работать в Донбасс стар. научным сотрудником на Донецкий опорный пункт садоводства. Там и работаю уже 62 года.

Ведь лысенковщина продолжалась и во времена Хрущева, но никогда на ежегодных совещаниях в Киеве не слышала его имени. И вдруг узнаешь — он «пал»... Меня удивил только один зав. отд. селекции института, который его пожалел! Остальные промолчали. Как было известно, садоводы его «теории» всерьез не восприняли.

Но я ведь еще и внучка «врага народа» — дед член партии с 1904 г., бывший бакинский рабочий, потомок крепостных из усадьбы Лермонтова, проректор Комвуза, был участником всех съездов с 1917-го по 1937 г.

Видео: Жизнь и судьба. Фильм 1. Часть 1 (2012)

Это еще чудо, что Исаев, зная это, меня оставил на работе в СХИ, зная также, что с 12 лет, узнав о существовании Мичурина и летом пожив в саду, мечтала быть селекционером.

Как-то на одном совещании в Мичуринске на прощальном «пиру» я задала всем вопрос: кто это сказал «Мои последователи должны опережать меня, противоречить мне, даже разрушать мой труд, в то же время продолжая его»... Представьте, никто не мог ответить. А ведь это написал Мичурин в 4-м томе своих трудов. Рассказывают, позже директор института не раз приводил эти слова на разных совещаниях...

На мой взгляд, уцелевшие коммунисты напрасно стараются «реабилитировать» Сталина. И только его руководство войной считают главным. А ведь нам очень повезло, что войной руководил... Жуков! И что Сталин до войны только единицы из генералов успел уничтожить.

Недаром Жуков, уже после войны, попал к Сталину в немилость. Он ведь, в отличие от Сталина, не боялся появляться на фронтах, не сидел под охраной в Кремле.

И все-таки были среди руководителей в стране и замечательные люди. Забыли люди об Орджоникидзе, который один из ЦК не боялся, что его убьют, ездил по всей стране и руководил строительством заводов и фабрик. В конце жизни тоже попал в немилость к Сталину.

Еще одно. До и во время войны пыталась стать комсомолкой — не приняли, узнав, что я «внучка врага народа». В конце СССР меня пригласили на совещание селекционеров, где-то на севере Европы. Послала статью. Пыталась туда поехать. Оказалось — я «невыездная». Хотя уже в послехрущевские времена, когда была на совещании в Саратовском СХИ, мне сказали, что в Радищевском музее висит фото деда и написано, что он реабилитирован. Видела.

Кстати, училась в Саратовском СХИ и не знала, что там начинал работать Вавилов. И мой дед и Вавилов где-то на одном кладбище в Саратове лежат... И сейчас Саратовский СХИ имени Вавилова.

После того европейского совещания к нам приехали два преподавателя из США знакомиться с моей работой (из Вашингтонского и Мичиганского университетов). По разрешению «свыше» отправила туда свои сорта черешни на испытание. В США, прежде чем размножать любые растения, их оздоравливают от вирусов на особых станциях. Как недавно мне ответили из Мичиганского университета, к ним почти за 20 (!!!) лет поступили всего два моих сорта (посылала больше 10).

Года через 4-5 после отправки черенков мне попалась небольшая статья на англ. языке, что якобы тот «гость» из Вашингтонского университета вывел 2 особо крупноплодных сорта черешни. Пока ранних сортов всего три — один из Мелитополя — Крупноплодная и два моих — Василиса и Прощальная... Как видно, мои сорта уже стали американскими и когда-нибудь прибудут в Европу под другими названиями. Так называемые «синонимы». И в науке есть жулики. И у нас, и в других странах.

Осенью этого года, уже когда стала пенсионером, пригласили меня на международное совещание садоводов в Краснодарский институт садоводства и виноградарства, где уже размножают несколько и донецких сортов косточковых. Снова привезла туда на испытание все, что может соперничать с южными сортами. Ведь в Донбассе подавляющее большинство южных сортов косточковых недостаточно морозостойки и засухоустойчивы.

Видео: Жизнь и судьба. Фильм 2. Часть 1 (2012)

Давно пытаюсь доказать и киевским руководителям, что именно здесь должны выводиться сорта для всей Украины, но при огромном объеме работы. Только потому, что при скрещивании далеко не во всех комбинациях скрещивания выделяется всего 3-5% морозостойких сеянцев черешни и других пород. Ведь испытала более 3000 сортов любого происхождения — единицы выдерживают климат Донбасса.

Но, к сожалению, хотя после того как Донецкий опорный пункт садоводства стал Донецкой опытной станцией садоводства и даже филиалом Укрсадоинститута и мы на 2000 га земли посадили 1000 га орошаемого сада, — сейчас там сплошной бурьян, сад выкорчеван (совхоз «Садовый»). У нас же осталось всего 16 га земли плюс на другом конце города 100 га занял питомник, который бывший директор успел недавно «прихватизировать». Наши попытки коллективно добиться хотя бы возврата 50 га земли не удались. Пока мы именуемся Артемовской опытной станцией питомниководства.

Было во времена СССР на нашей станции 33 научных сотрудника и много интересных опытов. В начале этого года (и все годы «самостийности» нас было 10 научн. сотр.). Среди лета прошло одно сокращение, недавно второе — и осталось... 5 научных сотрудников. И в любой момент на Украине наши «правители» могут уничтожить всю науку. Идет сокращение всей сельскохозяйственной науки в стране.

Вот такая жизнь сейчас на Украине. Где же «здравый смысл»?

P.S. И все-таки я за Советский Союз! Его надо было не уничтожать, а улучшать. Налезли в партию тьма перевертышей, сейчас они стали миллионерами, и миллиардерами, и «депутатами»...

Не посчитала нужным защищаться, хотя у меня более 100 научных статей и множество статей для любителей садоводов. Хотя предлагали даже докторскую защищать... Когда районировали первые 10 сортов, без моей просьбы платили кандидатскую ставку.

Видео: Жизнь и судьба. Фильм 4. Часть 1 (2012)

Лилия Ивановна Тараненко, Заслуженный агроном Украины, пос. Опытное АОСП, Артемовск Донецкой обл.

15 июня 2012 года Лилии Ивановны Тараненко не стало.

(Еженедельник «2000» № 3 (590), 20-26 января 2012, г. Донецк)

Источник: http://2000.net.ua